Жалея о каждой крошке 

Нельзя делать слишком дорогие для дарителя подарки. Лучше не делать даже просто подарки, если они потом будут болеть. Один из классиков садомазо мировой литературы описывал эпизод увольнения старого слуги в 19м веке. Он просил вернуть деньги за игрушку, подаренную им ребенку хозяина. Автор в подробностях смаковал эмоции боли и обиды, снедавшие увольняемого слугу в попытках вернуть эти гроши. Потому что он чувствовал себя сломанной постаревшей вещью, выкинув которую, сразу о ней забудут. И эта кукла и деньги за нее – последний всплеск того, что он всё-таки жил и был человеком, не просто использованным ресурсом.


Но старому слуге не стоило ничего дарить. Даже бесплатную безделушку, не говоря уже об ощутимой для его жалования, но незаметной для господ мелочи. Потому что подаренные вещи, даже дорогие и важные, не гарантируют инвестиции в любовь. Подарки помнят те, кто их дарит и редко те, кто получают. Помним ли мы тех, кто помогал нам в тяжелые периоды нашей жизни? Если и помним, то совсем уж экстрим, другое просто забывается в гуще событий, но болит у того, о ком забыли.


Из эпизодов, которые не забудутся, вспоминается добрая женщина в смутные годы разрухи и голода. Она увидела на улице оборванную девочку с ребенком в бомжацкой коляске. Ребенок был братом от их мамы алкашки, о них заботилась на свою жалкую пенсию дряхлая больная бабушка. Та женщина подошла и предложила подарить девочке одежду. Это странно звучит в эпоху доступности одежды на любой кошелек, но в тот исторический момент это предложение было примерно тем же, чем когда-то в СССР считались кроссовки и видеомагнитофоны – хорошее и доброе было предложение.


Бабушка со своим маленьким кортежем пошла в гости к благодетельнице, получила пакеты подарков и номер телефона для позвонить, если что. И стала наведываться за еще подарками, пытаясь в ответ дарить колбасу. Ну, дико все это звучит в 2024 году, а тогда и колбаса была приличным подарком.


- Кушайте сами! – взмолилась однажды дарительница, видя, как к ней опять притащились эти нищие.


Она уже была истощена, ей было неловко. Вряд ли она хотела вернуть подарки, она не хотела больше видеть тех, кто их получил. Потому что ее первые дары были от избытка, а не оторванные от себя. Когда даришь и забываешь или с удовольствием вспоминаешь: «Ах, какой я благородный молодец!». А вот последующее вымученное за навязываемую колбасу было уже никому не нужно, ни ей, ни выманивающей это старухе со своим выводком. Потому что нельзя ничего навязывать, особенно, колбасу как инвестицию за большие блага. Выбросит ее благодетельница, а бабушка расстроится, что не накормила ей своих внуков.


Любая лишняя эмоция при дарении кроме радости дарения – признак необходимости завершить эту ситуацию. Надежда на продолжение общения, вложение колбасы как акций на будущее, расчёт показаться щедрой, а не попрошайкой, мечта купить за колбасу дружбу… Не покупается это, не работают расчёты на чью-то благодарность. Она как снежный ком либо падает, либо нет. Не дарите подарков, которые нужны себе. Которые можно продать и на вырученные деньги порадовать себя. Любая отнятая от себя радость потом болит сожалениями и обидами как старый шрам.


Все подарки пусть радуют участников здесь и сейчас. Эмоциональная выгода момента самая настоящая, ставка на нее срабатывает чаще туманных надежд на будущие блага.


Нелли Верховская