Галерея

Посвящается автору безумных фантазий о порке, не имеет никакого отношения к действительности, является гротеском и графоманской писаниной с претензией на фетишность.
Отнеситесь с юмором)



По образованию она была ни больше ни меньше, а самый настоящий художник. Окончив Мухинское училище по специальности "Монументально-декоративное искусство" по направлению "живопись", в основном ей и занималась, хотя брала последнее время очень много прикладных заказов, отдавая предпочтение интерьерным работам на стенах.
Продавая свои работы и услуги, разбогатеть перспектив у нее было ноль, однако все кардинально в ее жизни изменил неожиданный и очень странный случай.
Среди ее друзей было несколько девушек и парней, практиковавших БДСМ и посещавших один известный, хоть и закрытый, тематический клуб, который находился не так далеко от того места, где она проводила в трудах дни и ночи.
Частенько эта компашка зависала в нее в студии, служившей ей к слову и жилищем, - уж больно хороша была атмосфера.
В мастерской были высокие потолки, а еще колонны, на которые опирались больших форматов готовые работы и те, что были в процессе. На полу были одеяла и пледы, и можно было прямо на них заночевать даже впервые пришедшим гостям. Она особо не следила за этим, требуя лишь, чтобы в 9. 00 духу никого не было.
И вот однажды ночью позвонила одна из девчонок и тревожным голосом сообщила что они с ее парнем сейчас приедут. Возразить ничего не удалось- на том конце повесили трубку.
Через 20 минут эти двое уже сидели на полу, точнее сидела девчонка, а приятель ее лежал на животе, и был ни жив ни мертв.
По рассказу девушки стало понятно, что ее друг, кстати нижнего позиционирования и мазохист, участвовал в порке на сцене. Рискнул встать под кнут известного флагелянта, и что-то пошло не так. Флагелянт этот озверел и без всякого введения в процесс, выдал 100 ударов по ягодицам с полным плечевым замахом, пару раз только сменив стойку. Попавший под раздачу почему-то отключился уже в районе 30 ударов, на что злосчастный садист не обратил ни малейшего внимания.
Будучи как то снятым со сцены и приведенным в чувства, высеченный нашёл в себе мужество надеть джинсы и улечься на бок в такси. Ну и вот добрались до ближайшего места, где можно отлежаться без лишних вопросов.
Тут же принялись лечить ягодицы. Страшно было взглянуть на этот конгломерат фиолетовой кожи и проглядывающено местами мяса, но осматривали, поливали перекисью, приносили воду, противовоспалительные, пену от ожогов.
Было очевидно, что пациент тут на пару тройку дней.
Черт с ним, пусть, - подумала она и пошла искать сатиновый пододеяльник.
Вдруг мелькнула мысль, она быстро схватила средний холст, приготовленный для заказа в семейное кафе, схватила коробку с акрилом, и лоток с кистями-мастихинами, включила к удивлению парочки яркий свет и начала что-то писать на холсте, бормоча под нос странную невнятицу.
Через час погасила свет и ушла, а уже в 7, как как рассвело была снова тут и продолжала свое дело.
К вечеру было готово странное полотно: на нём был только написанный с натуры истерзанный зад.
Она сама не понимала что так сильно ее привлекло в этом образе, чтобы ни о чем не думая потратить холст, отложенный на срочный заказ. Но еще более необычным было то чувство, которое было с ней все время работы. Это было не просто творческое воодушевление, это было какое то непонятное не то что сексуальное, а скорее нервное возбуждение, проявляющееся тем не менее ощутимой пульсацией где-то под шортами.
Когда измученный публичным садистом приятель пришел в состояние, пригодное для самовольных перемещений в пространстве, она показала ему холст с изображением его пятой точки, и тот неожиданно захохотал и сказал, что это нужно повесить на самое видное место в "Подвале" - том самом клубе.
Она была не против: почему бы и нет: то, что сделано с чувством, ведь непременно должны увидеть.
"Знаешь владельцев или кого-то, кто с ними тусит?", - сразу спросила она постояльца. Услышав ответ, что вечером он все узнает, она почему то почувствовала абсолютную уверенность что работу эту работу оценят, повесят и даже заплатят.
Так и вышло. Позвонили. Сказали, что им показали фото, предложили не такую уж жалкую сумму, какую она думала и сказали что сами заберут завтра.
А через неделю после того как забрали началось...
Почти каждый день кто-то звонил и просил изобразить, опираясь на фото, то женские, то мужские исполосованные ягодицы, завязанные туго-туго веревками груди и члены, зашитые черными нитками женские гениталии и прочие безумства плоти.
Предлагали нормальные суммы, и она соглашалась.
За полгода она с головой погрузилась в эти странные образы, между тем никак саму себя не ассоциируя с этим странным миром непонятных и противоречащих ее восприятию приятного развлечений.
За все это время она ни разу не подумала о том что ей интересно попробовать сделать нечто подобное с собой или с другими, хотя натурщицы с проколами по всему телу и натурщики в невероятных клетках на съежившиихся до крошечных размеров членах и с вечно красными задницами были теперь ежедневными посетителями ее берлоги. И неизменно по окончанию того или иного арта, она находила себя совершенно перевузбужденной и психически и телесно и неизменно шла переодеваться, иногда задерживаясь в душевой минут на пять ради успокоительного оргазма.
В один зимний вечер позвонила дама и строгим низким голосом сказала, что ее рекомендовали как непревзойдённого мастера тематического изображения, а сама эта дама открывает клуб в особняке в центре, и ей необходимо все оформить там в стиле галереи современного искусства.
На следующий день встретились. Дама пришла с молодым человеком лет 25, среднего и ладного телосложения, шатеном, с приятными чертами. скромного поведения.
- Это вам натурщик, будет жить у Вас пока готовите заказ. Кейтеринг вам обеспечим. Если нужна помощница го готовить натуру, пришлю и ее.
"А можете и сами готовить, оно приятнее же, - сказала загадочно дама и подала среднего размера редикюль.
В редикюле были разные плети, ротанговые розги и флогеры.
"Пришлите все же, я не тот профиля", - прохладно ответила она, и добавив, что хочет начать работу завтра же, дала молодому человеку свой адрес и номер.
На следующий день он явился ровно к 10 в студию вместе с другой дамой лет 45, очень прямой и стройной, в строгом черном костюме.
Дама за руку провела молодого человека в студию, подвела к дивану, перегнула через подлокотник и навалившись сзади ловко стянула ему руки откуда то быстро вытащенным ремнем - как потом оказалось, что из его же брюк.
Потом дама резким движением расстегнула и сдёрнула с него брюки и следом трусы. Молодой человек напрягся всем телом, но молчал, хотя лицо его выражало какой-то невероятный ужас полного погружения в стыд и позор.
Дама сказала, что покажет и расскажет как готовить натуру. Она показывала плети из редикюля, называла их, объясняла как использовать, периодически поглаживая уже покрасневшую от ожидания задницу натурщика.
К 14 теоретическую часть закончили, перешли к практической.
Пришлось, начав с маленького флоггера, испытать все по нескольку ударов. Только кнута не было а редикюле.
Но она подумала, что и хорошо - рука не устанет, ведь еще писать надо с этой натуры.
Больше всего понравились розги и маленькая плеть-снейк.
К 17 у натурщика был уже полосатый зад, и она взялась за кисти.
Когда закончила и отправила его спать, стала обдумывать все и поняла, что готовить натуру было и правда едва ли не интереснее, чем работать по специальности.
Укладываясь в кровать, она думала о том, что хорошо бы попка молодого человека восстановилась к утру - нужно было продолжать в новых позах. Были идеи полотен и желание творить... и вытворять...
Утро к неприятному удивлению началось с нытья и капризов. Натурщик заунывно рассказывал, как щипет ягодицы и просил дать денек прийти в норму.
При этом показывать не соглашался.
В конце концов пришлось звонить заказчице, ставить на громкую связь и быть свидетельницей внушения, впрочем возымевшего эффект.
Несчастная модель послушно положила локти на спинку дивана и терпела осмотр. А осмотр показал возможность доработки образа до более ярких тонов.
Она взяла пучок из 3х розг и начала наносить ритмичные удары то по одной, то по другой половинке задницы, внимательно наблюдая за реакцией ее владельца, изменением цвета кожи и отмечая собственное нарастающее возбуждение. Хотелось отчего-то сказать ему что-то насмешливое, обидное. Но на сей раз она промолчала.
Дальше была работа художницы, и спать молодой человек был отпущен очень поздно и весь в слезах и соплях.
Уходя спать, он прямо-таки умолял о выходном завтра, говоря, что кожа уж очень нежная, привычки нет, все щипет и болит.
Она сказала, что обдумает все, и утро покажет что к чему.
Утром она позвонила заказчице и попросила прислать нового натурщика, потому что этот уже все, но неожиданно услышала в ответ совет не обращать внимание на вопли и сечь сколько нужно.
Заказчица уверяла, что новый натурщик может и не подойти, а вот уже такой поротый -самое оно, нужно только поддерживать уровень красноты и обновлять полоски. А когда придет время писать полотна в синих и фиолетовых тонах, добиться их тоже будет легче и быстрее.
Показалось разумным прислушаться к мнению человека с опытом. Да и надо было писать и писать побыстрее.
Она разбудила натурщика, сердито скинув с него одеяло и крикнула: "К дивану!". Тот рыдал и не двигался с места, что жутко бесило, потому что днем в соседних помещениях тоже работали и могли услышать.
Ладно, - сказала она, уже спокойно, давай обновим за 5 минут. Потом отсниму и буду писать по фото, а ты отдохнешь".
" Почему я тыкаю незнакомому мужчине, почему имя не спросила, что такое?", - подумала она. Но не стала рефлексировать, а взяла снэйк и неожиданно споро и метко всыпала послушно все же расположившемуся на подлокотнике дежурному заду 100 ударов, после чего все отсняла, подняла его за ворот рубашки и велела убраться и не мешать.
Работать было сложно, мешало внезапно набросиавшееся возбуждение, краски толком не смешивались и немного поскрежетав зубами она крикнула:
"Эй, парень, сюда беги". Послышались быстрые шаги, к ней подошел натурщик, он был в махровом халате, из под которого торчала футболка. А вот домашних штанов похоже не было- состояние ягодиц не позволяло носить даже мягкую трикотажную ткань.
"Надо доработать, сказала она, подошла к нему и сильно толкнула спину, так что он от неожиданности начал падать и, удерживаясь, опять оказался сгибом тазобедренного сустава на подлокотнике дивана. Он что то занудно ныл, она не слушая подошла и резким движением задрала на нем халат, закинув на голову.
Дальше все было как в тумане: она хватала из валяющегося под ногами редикюля плети, блогеры и розги, накосила частые удары не только по ягодицам, но и по бедрам, время от времени разбавляла их шлепком кисти или неожиданным вонзающим ногти в кожу щипком за бедро.
Натурщик сначала срывался на визг, но потом затих и впал в анабиоз, часто и глубоко вздыхая.
Устав, она остановилась и увидела перед собой распухшую лиловую задницу в кровавых полосах, схватила зеркалку и сделала минимум полста кадров с разных ракурсов.
Так продолжалось еще длей пять, потом накопился материал, и натурщик был отпущен.
Еще через пару недель все работы были отвезены в багетную мастерскую, а днем позже повешаны в галерее строгой заказчицы.
Приглашение на открытие пришло вместе с документами о приемке почти одновременно с оплатой за заказ.
В тот же день принесли и посылку - довольно большую и тяжелую коробку.
В коробке был длинный толстый кнут, который так выглядел, что страшно было даже взять его в руки. Вместе с ним была и записка, в которой был описан порядок мероприятия и импровизационный перфоманс с ее участием.
В день мероприятия она оделась как обычно в черные джинсы, водолазку и куртку, на ноги надела черные ботинки.
Отправилась в клуб на такси.
Была представлена многим как автор всех тематических арт-объектов в клубе, раздавала телефоны и здоровалась за руку.
В середине мероприятия кто-то из распорядителей провел ее на сцену, половина которой была отгорожена занавесом. Занавес поднялся, за ним оказалось несколько лавок, на лавках лежали мужчины с обнажёнными ягодицами.
Ей предложили выбрать, кого она желала бы высечь сегодня, в день открытия, чтобы потом написать с натуры прямо на сцене.
Взглянув со сцены в зал она заметила за дальним столиком натурщика, который уже вполне приобрел способность сидеть.
Он посмотрел на нее со смесью испуга и обреченности и отвернулся.
Тут она неожиданно для самой себя громким и поставленным голосом сказала, что в день открытия галереи несправедливо было бы обойти вниманием того, кто столько дней работал над изображенными образами вместе с ней, и именно он должен участвовать в этом перфомансе наравне с ней.
Заказчица что-то шепнула помощнице, тут же к натурщику подошли двое стройных ребят из охраны, и, взяв аккуратненько за локти повели в сторону сцены. Он даже не пытался взбрыкнуть, поняв что по-настоящему попал.
Дальше все было хуже чем в его самом кошмарном сне: уложили на лавку, пристегнули к ней ремнями, подняли и зафиксировали головной конец под углом 60 градусов к полу.
Хаотичный и неритмичный град ударов непоставленной руки обрушился на ягодицы, спину и ноги, заставив его деперсонализироваться и впасть в полусонное состояние. Звуки слышались как под водой, тело горело.
Очнулся молодой человек в уже знакомой студии.
Рядом были знакомые голоса. Строгая дама вновь терпеливо объясняла правила порки.
У двери сидел один из охранников, на столе поотдаль были аккуратно разложены плети, стоял приготовленный холст, столик с кистями и красками.
Она оглянулась и увидела, что натурщик не спит.
Ласково и зловеще улыбнувшись, она взяла в правую руку флоггер и сказала: "Ну вот и пора начинать работу, все готово".