Самый надёжный признак Верхнего

Тематическое позиционирование, это не роль – это специфическое внутренне состояние. У этого внутреннего состояния существуют фундаментальные основы, лежащие где-то очень глубоко, у самого ядра, образующего человеческую сущность. Но, помимо оснований, у этих состояний существуют признаки.
По опять-таки фундаментальным основаниям, разбирать которые стоит отдельно, отношения полов в социуме, упрощённо, выстроены так, что выбор партнёра, в общем случае, осуществляет женщина.
Технически это происходит через формирование женской частью общества запроса на определённый тип партнёра – как в целом, так и в каждом конкретном случае. А мужская часть общества старается удовлетворить этот женский запрос – в том числе и в каждом конкретном случае. Тут всё примитивно, как в фауне, и весьма напоминает веяния моды.
В глухом Средневековье существовал массовый женский запрос на доблестных рыцарей – победителей драконов и добытчиков Святого Грааля.
В результате куча мужиков облачалась в консервные латы, влезало на несчастных коней, и пускалось в длинные и бесперспективные странствия – на поиски реликтовой живности и мифической посуды. Однако бесперспективными эти странствия были только в смысле декларируемых целей. В плане женского внимания, роль странствующего военизированного лоботряса открывала самые широкие перспективы. А барды и менестрели слагали баллады о геройских подвигах и неземной любви, художественно оформляя происходящее и всячески рекламируя образы Печального, Одинокого и Героического Рыцаря и Прекрасной Дамы...

В 50-х годах в СССР существовал массовый женский запрос на простых и надёжных рабочих парней, принадлежащих к классу-гегемону.
И на просторах 1/6 части суши табунами бродили мужчины в широких холщовых штанах, безразмерных пиджаках и кепках-малокозырках, с грубыми руками и незамысловатым лексиконом. В зубах у каждого залихватски торчала папироса. Лучшие из них читали своим дамам Маяковского и Есенина. А писатели и поэты воспевали доблестный пролетарский труд, не обходя вниманием и труд крестьянский.
В 60-х годах женщины устали от грубых рук и лингвистического голода, и захотели чего-то более сложного и тонкого. Был сформирован массовый женский запрос на физиков и лириков.
Мужчины преобразились, напялив грубые вязанные свитера, нацепив на нос очки и куда-то спрятав кепки. Некоторые даже стали позволять себе костюмы с двубортными пиджаками и галстуками. Они ушли с заводов и полей, ринувшись в институты, конструкторские бюро, на полярные станции и в космос. Маяковского и Есенина сменили Вознесенский и Евтушенко, в особо тяжёлых случаях применялся даже Бродский. Ещё мужчины научились курить не залихватски, а задумчиво. Сценаристы и режиссёры стали выбирать своими героями интеллигентных очкариков, у которых над кроватью висели портрет Хемингуэя (в грубом вязанном свителре) и репродукция «Девочки на шаре» Пикассо.
Потом были ещё разные запросы. Мужчины становились то полу-ответственными работниками главков, министерств и торговых предприятий; то бунтующими неформалами с электрогитарами; то смазливыми культуристами в лавсановых куртках с «крылатыми плечами»; то хитроумными бизнесменами-деловарами в дымчатых очках и с причёсками американских киноактёров; то сумрачными бритоголовыми парнями с золотыми цепями на бычьих шеях… Массовый женский запрос, в массе своей, удовлетворялся всегда. Женщины выбирали тех, кто соответствовал.
Естественно, в разных слоях и категориях женского общества всегда существуют разные запросы – сообразно тому, как конкретная категория женщин представляет себе образ мужчины, способного составить её женское счастье в контексте времени и обстоятельств.
Ну, так и мужское общество расслаивается, сообразно этому. Мы говорим лишь об общем случае – тенденциях, видимых при рассмотрении в достаточно крупном масштабе.



Верхнего мужчину всегда отличает равнодушное отношение к любому запросу.
Нет не потому, что он равнодушен к женщинам – просто так работает его метафизический центр тяжести, опора «внутрь себя». Верхний самодостаточен, в этом смысле. Он знает, чего хочет, и поэтому не следует моде и не подвержен влиянию общественных настроений. Он знает себе цену, и поэтому индифферентен как к похвале, так и к осуждению. Он не старается понравиться, всегда оставаясь просто самим собой. Верхний вообще очень мало зависит от внешних факторов – и это тот признак, по которому его можно отличить от обычного мужчины, который доминирует ситуативно.
Метафизически тяжёлый, Верхний всегда будет двигаться по собственной траектории. Для того, чтобы он её изменил требуется воздействие чего-то более мощного и массивного, чем он сам (а такое -- поди ещё сыщи!).
Это не упёртость – это сила массы, элементарная классическая механика: p = m v. И это признак, по которому довольно легко определить, природный Верхний перед тобой, или просто мужчина, доминирующий в силу обстоятельств. Изменятся обстоятельства – такой мужчина будет непредсказуем. А стабильность Верхнего – залог стабильности отношений с ним.
Да, Верхнего трудно увидеть пылающим страстью и фонтанирующим эмоциями. Означает ли это холодность? В той же мере, в которой спокойствие означает слабость.

Значит ли вышесказанное, что Верхний, не желая соответствовать актуальному женскому запросу на определённый тип партнёра, обречён на одиночество и участь аутсайдера в отношениях с требовательными женщинами?
Ну… а вы сами-то как думаете?