Примитивизм, как новый тематический тренд

В искусстве примитивизм возник как результат творчества первобытных художников, не имевших представления о законах перспективы, композиции, пропорциях… то есть это искусство самодеятельных художников, ещё не научившихся рисовать, а просто выражавших свои чувства и мысли посредством изображения каляк-маляк на стенах родных пещер. Собственно, само название «примитивизм» этимологически происходит от латинского primus – то есть «первый», в значении «начальный, ранний»…
Примитивизм, в частности, это т.н. «племенное искусство». Примитивизм — это, например, когда ребёнок рисует человека в стиле палка-палка-огуречек, причём тут же изображает дом, едва доходящий человеку до пояса. Перспектива, пропорции? Не-а, не слышали. А главное, и слышать-то не хотим! В примитивизме художник получает удовольствие от самого процесса рисования, а результат сводится к моменту узнавания изображённого объекта. Если в сочетании палок и огуречика узнаётся человечек, а в сочетании квадратика и треугольника узнаётся дом – значит получилась замечательная картина, настоящий шедевр, и лучшего результата нельзя ожидать. Ну, с точки зрения примитивизма, конечно. Поэтому примитивизм ещё называют «наивное искусство». Впрочем, тут имеются терминологические споры.
Однако отличительными признаками примитивизма и/или наивного искусства всегда являются: упрощённое изображение реальных объектов; пренебрежение световыми и атмосферными эффектами; ошибочные пропорции и искажённая перспектива.
Потом искусство прошло долгий и трудный путь (даже египтяне, со временем, научились правильным пропорциям, композиции и перспективе). Результатом явилось появление академической школы рисунка и живописи, основанной на знаниях и понимании реальных законов восприятия человеком пространства, и объектов, находящихся в этом пространстве. На примитивизм тогда смотрели примерно, как могли бы смотреть люди, вооружённые набором стальных инструментов на каменный топор – круто для своего времени, заслуживает уважение как предтеча всего того, чем мы располагаем сейчас… но совершенно не актуально, практической ценности не имеет и всерьёз рассматривать это как рабочий инструмент -- глупо.
Однако к концу XIX века искусство зашло в некий тупик… Всё, в основном, было уже нарисовано, сказано, сделано, все основные стили и направления разработаны… А природа искусства такова, что требует новизны, движения в нечто неведомое… И тогда, как грибы, стали возникать всяческие модернизмы, кубизмы, супрематизмы, фовизмы… Большинство этих авангардистских изысков было чем-то вроде прибивания собственной мошонки к брусчатке Красной площади, провозглашаемого в качестве новаторского творческого акта. Однако революционное время требовало назначить всю эту омерзительную вакханалию новым этапом развития культуры, и мало кто отваживался крикнуть, что «король-то голый!», дабы не прослыть ханжой и пуристом, чуждым восприятию свежих и свободных веяний в искусстве. Это было время господства принципа УКСТ в культуре, продолжающееся и поныне. Однажды обретший вседозволенность хам склонен возвращаться в культурные рамки не более, чем выпущенный джин -- в бутылку.
В этот период вспомнили о примитивизме. Но теперь этот «каменный топор» был подан не в качестве музейного экспоната, а провозглашён чуть ли не венцом человеческого творчества, ведущего к истокам, в коих сокрыта вся глубина глубин исконно-посконно-домотканой мудрости пращуров наших, которые знали истины, ныне нами утраченные, но возможные к обретению заново, под маркой «неопримитивизма», путём вдохновенной мастурбации на палки с огуречеком. Законы восприятия человеком пространства, и объектов, находящихся в этом пространстве, были объявлены излишне сложными, а потому чуждыми и вредными, а простота провозглашена единственным критерием истины.

Вот и с Темой произошло примерно то же самое. Примитивизм стал основной базой большинства, представляющего собой сборище самодеятельных «художников», начисто лишённых каких-либо представлений об академической школе, и отрицающих само существование законов, на которых она построена. В результате максимум их способностей ограничивается «палками с огуречиками», а любая попытка поговорить в их присутствии (ни в коем случае не с ними!) о композиции, перспективе и пропорциях воспринимается ими как личное оскорбление и менторское посягательство на основы их примитивного мировоззрения (хотя кому бы оно было нужно?).
Единственный их реальный «творческий навык» – критика телеологических концепций академической школы. При этом шедевров, созданных их собственной школой, что-то не наблюдается. Впрочем, как и самой школы.