Мозговёрт

Всё началось в подвале НИИ Радиочастотного Прогресса, что на окраине Саратова. Там, среди ржавых осциллографов и мотков медной проволоки, инженер третьего разряда Коля Пыжиков изобрёл прибор. Не то чтобы он хотел, просто руки чесались что-то спаять, а начальство как раз уехало на пленум. Прибор выглядел скромно: коробка от магнитофона «Романтика», пара лампочек и антенна, похожая на зонтик без ручки. Назвал он его «Мозговёрт» — потому что звучало солидно, да и рифмовалось с «комсомольский черт».

Сначала Коля просто включил его, чтобы проверить, мигает ли красная лампочка. Замигала. А потом сосед по комнате, Вася, который в тот момент хлебал борщ, вдруг уронил ложку и сказал: «Жизнь — это иллюзия, а борщ — её отражение». Коля удивился, потому что Вася обычно дальше «дай закурить» не заходил. Но тут началось.

Через неделю слух о «Мозговёрте» дошёл до Москвы. В ЦК решили, что штука полезная: если правильно настроить частоту, можно переформатировать мозги так, что любой гражданин станет идеальным строителем коммунизма. Или, на худой конец, перестанет воровать гвозди с завода. Прибор забрали, доработали (добавили кнопку «Перезагрузка» и наклейку «Сделано в СССР») и запустили в производство. К 1989 году по всей стране стояли «Мозговёрты» — в красных уголках, на проходных и даже в некоторых продвинутых ЖЭКах.

Первыми переформатировали партийных работников. Включили прибор на съезде в Кремле, и через пять минут все начали говорить о пустоте бытия и необходимости медитации. Один секретарь обкома прямо на трибуне сел в позу лотоса и стал читать мантры, другой заявил, что собственность — это иллюзия, и раздал свои «Жигули» уборщицам. Генсек, правда, сбежал в подсобку, но и его потом нашли — он сидел там и рисовал на салфетке колесо сансары.

Потом очередь дошла до народа. Включили «Мозговёрт» на заводе «Красный трактор». Рабочие бросили станки и начали обсуждать, что реальность — это сон Будды, а трактора — его дыхание. Бригадир Пётр Иванович, глядя на конвейер, вдруг спросил: «А кто я? ТракTOR или тракTIST?» — и ушёл в курилку созерцать дым. Производство встало, но зато в курилке образовался философский кружок.

К концу года переформатирование пошло не по плану. Люди стали видеть мир иначе. Продавщица из гастронома № 5 вместо колбасы начала выдавать покупателям советы по выходу из колеса перерождений. Милиционеры на улицах вместо штрафов раздавали прохожим вопросы вроде: «А вы уверены, что идёте куда-то, а не стоите на месте?» Даже кошки, попавшие под излучение, перестали ловить мышей и просто лежали, глядя в пустоту.

В ЦК забеспокоились. Решили переключить «Мозговёрт» на обратный режим — чтобы вернуть всё как было. Но Коля Пыжиков, которого вызвали для консультации, только пожал плечами: «Я ж не инженер, я паяльщик. Там внутри всё на честном слове держится». Включили обратку — и получилось хуже. Люди начали думать, что они не люди, а антенны для приёма космических сигналов. По Саратову ходили толпы, вытянув руки вверх, и шептали: «Мы ловим волну». А в Москве один мужик залез на Останкинскую башню и крикнул: «Я — ретранслятор вечности!» — после чего спрыгнул, но не долетел, застряв в проводах.

К 1991 году «Мозговёрты» начали ломаться. Лампочки перегорали, антенны гнулись, а народ всё равно ходил переформатированный. Кто-то ушёл в леса медитировать, кто-то стал писать трактаты на обрывках газеты «Правда», а кто-то просто сидел у телевизора, глядя в помехи, и бормотал: «Сансара… сансара…». Коля Пыжиков, глядя на это, только чесал затылок и говорил: «Ну, я же предупреждал, что паял наугад».

В итоге страна распалась. Не потому что «Мозговёрт» сломал людей, а потому что люди вдруг поняли: если всё иллюзия, то зачем вообще что-то строить? Остатки приборов сдали в металлолом, но говорят, один до сих пор стоит в подвале НИИ, мигает красной лампочкой и тихо гудит. А рядом сидит дворник дядя Миша, смотрит в потолок и шепчет: «Я — сигнал. Или всё-таки приёмник?»