Илона из Ульяновска

Всё началось в сером кабинете на Лубянке, где запах старых папок и растворимого кофе смешивался с лёгким ароматом конспирации. Полковник ФСБ Лебедкин – тот самый, что когда-то пугал Степана с Тверской – крутил в руках шариковую ручку с надписью "Сувенир из Сочи" и смотрел на экран старенького "Пентиума". На экране мигала фотография: молодая женщина с острыми скулами, глазами цвета Волги в пасмурный день и короткой стрижкой, будто сделанной ножницами для стрижки овец. Подпись гласила: "Илона Масквина, 1987 г.р., Ульяновск".

– Вот она, наша птичка, – сказал Лебедкин, ткнув ручкой в монитор так, что тот жалобно пикнул. – Гениальная девка. В 14 лет собрала из "Запорожца" и списанного танкового аккумулятора электромобиль. В 16 написала диссертацию по квантовой физике, но её завернули – слишком много формул напоминали матерные слова, если читать их задом наперёд. А в 18 она уехала в Москву, завербовалась в Сколково и пропала. Мы думали, сгинула в каком-нибудь стартапе, где вместо зарплаты выдают смузи и обещания. А она, оказывается, в Штаты рванула. И теперь зовётся Илон Маск.

Напротив Лебедкина сидел генерал-майор Козлов, чьи усы напоминали две гусеницы, сбежавшие с танка Т-34. Он хмыкнул, отхлебнул чай из кружки с надписью "Крым наш" и спросил:

– Это что, теперь официально трансы мировую повестку двигают? Или мы сами её туда двинули?

– Да какая разница, товарищ генерал-майор, – отмахнулся Лебедкин. – Главное, что она наша. Родилась в Ульяновске, в доме напротив памятника Ленину. У неё в ДНК ещё запах заводской столовой с котлетами по 43 копейки. А мы её перепрошили. Хирургия, гормоны, пара сеансов гипноза – и вот вам Илон Маск, миллиардер, гений, плейбой. Только с ульяновским акцентом, который вылезает, когда он пьяный "Starship" запускает.

Генерал прищурился, словно пытаясь разглядеть в этой истории число зверя.

– И зачем нам это?

– Тонкая игра, – Лебедкин понизил голос до шёпота, хотя в кабинете, кроме них, был только кактус на подоконнике, давно привыкший к секретам. – США думают, что Маск – их парень. А он – наша Илона. Через него мы рулим их экономикой, как "шестисотым" на обочине. Tesla? Это мы подсунули идею, чтобы Штаты тратили миллиарды на батарейки, пока мы качаем нефть. SpaceX? Каждый запуск – это наш посыл Западу: "Смотрите, как высоко мы можем, а вы только санкции шьёте". А Twitter он купил, чтобы тамошние либералы окончательно свихнулись, споря про гендеры и свободу слова. Хаос – лучший союзник России.

Генерал кивнул, но всё же уточнил:

– А как мы её завербовали обратно? Она же там, за океаном, в вилле с видом на Кремниевую долину.

Лебедкин ухмыльнулся, достал из ящика стола дискету 3.5" и потряс ею, как шаман бубном.

– Числа, товарищ генерал-майор. У неё в голове до сих пор сидит ульяновская магия. Её любимое число – 73. Это 7 и 3, как "семь бед – один ответ". Мы внедрили ей триггер: каждый раз, когда она видит 73, она вспоминает запах Волги и голос бабушки, орущей: "Илона, домой, борщ стынет!" Через это мы её и ведём. Письмо с кодом "73" – и она делает, что надо. Запускает ракету, роняет акции, твитит про Путина что-нибудь эдакое.

Тем временем в калифорнийском особняке Илон Маск – высокий, худой, с взглядом, будто он только что увидел марсианина в зеркале, – сидел перед экраном и листал твиты. На столе лежала бутылка "Столичной" (он утверждал, что это "для атмосферы"), рядом – недоеденный пельмень, купленный в русском магазине в Сан-Франциско за 43 доллара. Внезапно на телефон пришло уведомление: "73 новых подписчика". Илон замер. В голове зашумело, как от радиостанции "Маяк" на средних волнах, и перед глазами возникла серая пятиэтажка, запах машинного масла с Заволжского завода и голос: "Илона, неси отвёртку, щас трактор чинить будем!"

Он встряхнулся, налил себе водки и пробормотал с лёгким ульяновским "о":

– Опять эти чертовы русские хакеры. Надо твитнуть что-нибудь патриотичное, а то ЦРУ заподозрит.

Через пять минут в Twitter появился пост: "America is the land of freedom and opportunity. Also, I’m thinking of building a vodka-powered rocket. Thoughts?" Лайки посыпались, как гайки из прохудившегося "Запорожца". А в Москве Лебедкин, глядя на этот твит, удовлетворённо хмыкнул:

– Хорошо пошла, Илонка. Теперь давай им ещё про гиперлуп в Сибирь заикнись, пусть бюджет попилят.

Илона Масквина, ставшая Илоном Маском, жила двойной жизнью, даже не подозревая, насколько глубоко её ульяновская душа вплетена в глобальные шахматы. Её детство – это дворы с облупившейся штукатуркой, где пацаны гоняли мяч, а девчонки обсуждали, как Лёнька с третьего подъезда продал радиодетали и купил "Денди". Её юность – это техникум, где она паяла платы и мечтала о космосе, пока преподаватель кричал: "Масквина, не трогай осциллограф, он на 73 вольта, убьёт!" А теперь она – икона Кремниевой долины, чьи твиты читают миллионы, но каждый раз, видя число 73, она невольно ищет глазами Волгу за окном и бормочет: "Ну хоть бы пельменей нормальных завезли..."

ФСБ, конечно, не сидело сложа руки. Операция "Илона" была шедевром постмодернистской конспирологии. Её пол сменили не ради моды, а чтобы запутать ЦРУ: "Трансгендер из России? Да ну, фейк, такого не бывает!" Хирурги сделали своё дело в подмосковной клинике, замаскированной под санаторий "Солнечный". Гормоны привезли контрабандой из Китая – те самые, что потом попали в скандал с бодибилдерами из Челябинска. А голос? Голос Илоне оставили чуть хрипловатый, с ульяновским "оканьем", но в Штатах все решили, что это от курения сигар и бурбона.

Однажды на вечеринке в Лос-Анджелесе Илон столкнулся с русским эмигрантом – бородатым физиком по имени Боря, который сбежал из Новосибирска в 90-е. Боря, подвыпив, ткнул в него пальцем и заорал:

– Слышь, Маск, а ты часом не Илонка Масквина из Ульяновска? У нас в общаге девка была, один в один ты, только с косичками и без миллиардов!

Илон побледнел, схватил коктейль и выдавил:

– You must be mistaking me for someone else, comrade. I’m, uh, South African.

Боря хохотнул:

– Ага, южноафриканец с Волги! Ладно, бывай, Илонка, привет Ленину передавай!

Маск ушёл в угол, достал телефон и написал в личку Лебедкину: "73. Этот Боря знает. Что делать?" Ответ пришёл через минуту: "Не парься, Илонка. Боря – наш человек. Просто проверял, не забыл ли ты борщ."