Дневники Кошки. Начало. Часть 2.

Каждую ночь Кошка ждала с нетерпением, чтобы снова получить возможность быть с Тем, кто выбрал ее, кто уже выделил в своей жизни время на нее.
В этот вечер, проведенный вновь в переписке, Кошка получила еще несколько приятных ее сердцу подарков. Совершенно неожиданно для нее зашел разговор об ошейнике. Днем раньше она уже размышляла на эту тему, и предвидела, что рано или поздно этот вопрос встанет перед ней очень остро, и она не знала, как все это воспримет.
Первый ее ошейник был куплен ей самой по приказу ее хозяина, и хотя он настаивал купить сразу с поводком, но при этом торопил ее, не давая ей времени на прогулки по магазинам, она выбрала тоненький кожаный ошейник на ремешке, но без поводка. Подобрать к маленькому колечку карабин было сложно, но он нашел дома удобный подходящий ремешок. Каждый раз, входя к нему домой, она сначала надевала ошейник и лишь потом раздевалась. К самому ошейнику она относилась нейтрально, но со временем на него перешло все негативное отношение ее хозяина к ней и соответственно ее к хозяину. По озвученному им протоколу, когда они расстались, ошейник в память о ней остался у него.
Ошейник не был для нее фетишем, скорее символом принадлежности, но не игровым, относилась она к этому очень серьезно, а потому допускала мысль, что позволит надеть на себя этот предмет только в исключительном случае. Лишь однажды в своих новых отношениях она подумала, что попросит об ошейнике своего Верхнего, потому что сама ощущала свою принадлежность ему. В других же отношениях при всем теплом настрое и душевном понимании одна мысль об этом предмете вызывала у нее приступ агрессии, будто ее насильно хотят привязать к себе, может потому что часть ее разума, и довольно большая часть отказывалась подчиняться именно этому Верхнему.
А в этот раз Кошка удивлялась сама себе и голосу своего тела. Лишь раз увидев своего Мастера и общаясь с Ним в переписке всего несколько часов, она доверилась Ему так, так никогда до этого, и любое Его действие воспринимала как само собой разумеющееся, как будто именно так и построен мир, и именно так все и должно происходить, как Он говорит. Поэтому когда Он заговорил об ошейнике, для нее это стало еще одним знаком сближения друг с другом, и, желая быть со своим Мастером постоянно, она поняла, что с радостью и честью будет носить ошейник или любой предмет, который Он решит ей подарить или надеть на нее. С каждым часом она принадлежала Ему все больше, а Он не просто мог читать ее как открытую книгу, но казалось, что чувствует ее на каком-то более тонком клеточном уровне. Все Его вопросы и указания относительно первого времени их отношений были так же естественны. Она могла жить свободной жизнью, не ограничивая себя ни в чем, кроме Темы. Тема была для Него, все ее чувства будут Его произведением, больше никто не будет иметь права вызывать у нее какие-то эмоции, которые причинят боль ее сердцу, и она была этому искренне рада. А ваниль ей и так была практически не интересна.
У Кошки была подруга-маза, ее звали Мэри, виделись они всего пару раз, но периодически общались в инете, делясь своими личными переживаниями. У Мэри был любимый Хозяин, они были вместе не один год, но в конце концов она переехала из Москвы в Питер, чтобы побыть отдельно друг от друга, чтобы у них обоих была возможность разобраться с чувствами, которые они друг к другу испытывали. Кошка спрашивала ее, как же Мэри будет без экшенов, ведь ей, как мазе, это становится уже почти жизненно необходимым. Мэри ответила, что будет терпеть, ее Хозяин сказал – «твоя боль принадлежит мне», и, несмотря на расстояние, они продолжили свои встречи, хотя и не так часто, как было раньше. Кошка прониклась этими словами и мечтала, что когда-нибудь и она услышит их от своего Мастера, а со временем доверит Ему не только свое тело и эмоции и чувства, но и свои действия в социуме.

Еще одной поднятой темой была порка. Порка вызывала у Кошки разные чувства, иногда даже противоречивые. Каждый, кто касался ее тела плетью или флогером, владел какой-то своей техникой, и старался добиться тех эмоций, которые считал нужным ей дать. От того она и сама не знала как ее лучше пороть. Монотонные несильные удары флогером по спине в течение долгого времени впервые отозвались в теле онемением, и Кошка мыслями ушла в какие-то воспоминания, периодически отвлекаясь на шуршание флогерских хвостиков и шлепки по спине. После той порки ей стало хорошо, будто она выпила бокал дорогого вина, стало клонить в сон, а в теле нарастало чувство удовольствия. Другой раз ее пороли флогером, а потом плетью сильно за грань первых слез, до крика и невозможности терпеть, чтобы в конце наплакаться вволю и успокоиться в заботливых руках Хозяина, а после небольшого перерыва порка повторялась снова. И после в голове стояла тишина от мыслей и наступало состояние радости и счастья, желание в такие моменты было только одно – сесть рядом со своим Мастером, прижаться к Нему, и молча сидеть долго-долго, слушая тишину в голове и наслаждаясь подаренной Им радостью. Но такие ощущения ей хотелось обрести не с каждым. Были сессии, на которых она вообще не хотела, чтобы ее жалели, потому что человек не такой, не ее Верхний. Боль она не умела впитывать, чем становилось больнее, тем сильнее она напрягалась, хотя понимала, что напряженным мышцам еще хуже, чем расслабленным. Если руки ее были пристегнуты к цепям или продеты в петли веревки, то от боли она могла вцепиться в цепи или повиснуть на веревках, а лежа на кровати изо всех сил пальцами сжать простынь. Она хотела учиться разговаривать с болью. Тело шептало Кошке, что оно будет слушать руку Мастера, привыкать к тем ударам, которые Он подарит, и с момента их первой сессии только Его техника станет для нее образцом и заменит то, что было раньше. С Ним она хотела научиться искусству чувствовать, а не думать.

Кошка взяла в руки телефон, и стала перечитывать все сообщения, которые она получила от своего Мастера, слезы потекли по щекам, но это были уже другие слезы, не от воспоминаний прошлого, а от тепла, исходящего от Него, от ожидания с каждом часом приближающейся встречи с Ним.

30.09.2011